– У меня к тебе дело будет, – сменил тему Гучко. – Я в Игре тему одну замутил. Бабок хочу поднять.

– Хочешь, чтобы я в долю вошёл?

– Не, в долю не надо. Просто поддержи немного. Авторитетом, так сказать. У меня, знаешь, из вторых только ты в знакомых.

– А Владимир Захарович как же? Он тоже второй, – не сдержавшись, сострил Санёк. – Да ладно, ладно, разберусь я с ним! – поспешил он добавить, заметив, какое впечатление произвела его шутка. – И тебя поддержу. Дай знать, что и когда.

– Ты в Игре завтра будешь?

– Думаю, и сегодня тоже.

– Я тебя там найду, – Гучко встряхнул бутылку, в которой осталось меньше трети. – Енисейки хочешь?

Проблему с «другом воров, генералов и патриархов» Санёк решил временно отодвинуть. Лика важнее.

Головачёв ответил мгновенно. Словно ждал с телефоном в руке.

– Ресторан «Элефант» на Суворовском. Жду через двадцать минут.

И отключился.

Что ж, дедушка в своём репертуаре.

Демонстрировать независимость Санёк не стал.

Суворовский рядом, а встретиться с Головачёвым он так и так собирался.

И они встретились.

– В Игру её надо, – заявил Санёк, едва они уселись за столик. – Чего тянуть, Владимир Владиленович? У меня в Игре запас регенерата на сто жизней. Полчаса – и от раны и следа не останется. И статус Лике я сделаю без проблем. Друзья из мертвяков помогут. А потом…

– Не будет «потом», – перебил Головачёв.

– Почему это? – набычился Санёк. – Если вы опять…

– Потому что. Я идиот по-твоему?

Они сидели вдвоём в маленьком понтовом ресторанчике. Именно вдвоём, если не считать маячившей поодаль официантки. На дверях висело «Закрыто». Ресторанчик, как оказалось, принадлежал дедушке Лики.

Который на идиота похож не был.

– Пей, – сказал он Саньку. – Это виски. Для особых гостей. Цени.

От ценного напитка попахивало неуловимо знакомым. Болотом мертвяцким, что ли?

– Так почему не выйдет? – вернул разговор в русло Санёк. – У меня зелёная арка. Кого угодно могу в Игру ввести.

– Не Лику. У неё нет с-с… – Головачёв умолк. Холёное лицо выразило нечто вроде досады. Похоже, дедушка только что едва не сболтнул секретную информацию: – …структуры, – закончил он. – У неё нет соответствующей структуры. В Игру ей не войти.

Санёк открыл рот… И закрыл.

Само собой, дедушка не идиот. И наверняка уже пробовал ввести в Игру любимую внучку.

– А нельзя ли эту самую структуру как-то получить? – ляпнул Санёк.

И тут же сообразил: глупость спросил. У регионального наблюдателя возможности всяко больше, чем у свежеиспечённого игрока.

– Слухи разные ходят, – дедушка с явным удовольствием пригубил виски, пыхнул сигарой. – Но без конкретики. Так что Лике в Игре не быть.

– И вы об этом так спокойно?

– Отпереживался уже, – Головачёв выпустил дымное колечко. – Я, Александр, в Игре одиннадцатый год. Ни дочку ввести не смог, ни внучку. Меня сейчас другое беспокоит: кто нанял ту четвёрку?

– А их наняли?

Сказать или не сказать о Вове Прилипале? Нет, не стоит. Тем более он уже знает, что Владимир Захарович Прилипенко старается не портить отношения с депутатами и прочими постояльцами государственного хлева. Так что брать в прицел внучку Головачёва, чтобы наказать Санька, – не его методы. Наверное.

– Наёмники. Это установлено. Счета проверили. Каждому за два дня до эксцесса на номерные счета прилично упало.

– А как узнали, если счета анонимные?

Головачёв усмехнулся:

– Парень, какая анонимность в наш цифровой век? Не обольщайся. Где б ты свои накопления ни хранил, хоть на Кайманах, хоть в Цюрихе, выявить твою заначку – вопрос времени и средств. Даже для какого-нибудь ФБР, не говоря уже об игровых.

– Ну, тогда вы уже наверняка определили, откуда пришли деньги?

– Определили, – согласился Головачёв. – С анонимного счёта, открытого и закрытого в один день. На этот счёт деньги внесли наличными, и тот, кто это сделал, к моменту открытия счета уже был мёртв.

– Серьёзно подготовились, – Санёк отодвинул виски. – А соку можно?

– Можно. Тебя что-то смущает?

– Уровень подготовки исполнителей.

– В смысле той четвёрки, которую ты…

– Ага. Которую я минусовал.

– А чем тебе не нравится?

– То, что я справился. Пусть даже они не планировали меня убивать, а только покалечить, но те, кто их послал, должны же были знать, что я игрок. Почему я их сделал, а не они меня?

– Потому что ты – долбаная везучая химера. Милочка, принеси моему другу стакан сока побольше.

– Другого объяснения у меня нет, – сказал Головачёв, когда официантка отошла. – Там очень внушительные послужные списки. Должно было хватить даже на твой второй уровень. Двое, кстати, наши. В смысле – советские. Один из «потерявшихся» в девяностых «советников» из ГРУ, второй – сошка поменьше, но тоже из спецуры. А тот чёрный, который пулю поймал, вообще когда-то чемпионом был. По чему-то китайскому, рукопашному.

Он замолчал, когда официантка поставила перед Саньком высокий стакан с оранжевым соком. Наклонилась при этом пониже, чтоб Санёк полюбовался перспективами внутри её декольте. Лифчика в списке достопримечательностей не числилось.

– Зря ты их телефончики загубил, – сказал дедушка. – Мы б из них, может, что-то полезное извлекли.

– Вы знали? – удивился Санёк.

– Узнали, когда твой дружок Фёдоров их тестить отдал. Ты, кстати, за меня перед ним словечко замолви. Я его к кое-каким делам привлечь хочу, а он на меня смотрит, как мертвяк на техна. Мы б друг другу пригодились. Мы, игроки, должны помогать друг другу! – И захохотал.

Санёк юмора не уловил.

– Мы с Фёдрычем друзья вообще-то, – напомнил он. – А вы, Владимир Владиленович, чуть меня не убили.

– Тебя убьёшь, химера чёрная! – Головачёв поднял стакан с виски…

И уронил.

Сигара тоже полетела на пол. А дедушка рванулся через стол, ухватил Санька за рубаху и, будто котёнка, швырнул через барную стойку.

Санёк включился ещё в полёте, пришёл на ноги…

И успел поймать летящую на него официантку. А затем на них обрушился сам дедушка, притиснув к усеянному битым стеклом полу.

И тут же снаружи загрохотало что-то мощное, а ресторанчик наполнился звоном, лязгом и грохотом. Пули явно нехилого калибра лупили в стену, крушили мебель, с визгом рикошетили от каменных колонн. Верхняя часть стойки превратилась в решето. Нижняя осыпалась битыми бутылками и посудой, но выстояла. Похоже, там был металл. Причём неслабой толщины.